Резкий и пронзительный крик раздался по поместью среди глубокой ночи, пробудив его обитателей и заставив сонно разлеплять глаза в попытках понять, что произошло. Теодор Нотт старший бился в жестоких конвульсиях на простынях своей собственной кровати, когда к нему аппарировали домовики и добрался болеющий единственный сын. Он тихо отдал распоряжения Фолчу, старшему из эльфов, а сам вздыхая, присел на кровать. Его ладонь неловко коснулась тыльной стороны влажного лба его старого отца. Кожа давно потеряла эластичный вид, вот уже несколько лет подряд Нотт-старший, один из первых последователей Темного Лорда и один из богатых чистокровных аристократов современности - медленно умирает на глазах сына.

Теодор начал замечать болезнь своего отца еще на четвертом курсе, но не предал этому должного значения. Сказать, что ему было по большей мере все равно - почти ничего не стоящего не рассказать. Теодор старший никогда не являлся для сына примером, не служил опорой и защитой. Правда было время, когда Тео боялся своего отца, сторонился и проглатывал растущую в душе крупную обиду.

Все оборвалось, когда сын увидел заживо сожженную мать в присутствии отца и нескольких пожирателей. В присутствии братьев Риддлов и многих других. Самый дикий страх обуял Тео именно тогда, заставлял мучиться в кошмарах, а еще отчетливо понимать, что ни одна мразь ни во власти противостоять Маттео и Фредерику Риддлам, сыновьям небезызвестного Темного Лорда.

Тогда впервые Тео выдохнул сквозь кровь, застывающую в раздраженной гортани. Выдохнул, понимая, что отец может уйти из жизни завтра, и ему будет все равно. Целители давно говорят, что глава их рода покинет этот мир не сегодня, так на днях. "На днях" длится вот уже несколько лет.

Нотт оглядывается на тихие шаги и видит в дверях свою жену, одетую в уютный халат цвета разбавленной белым морской волны. Он привычно вежливо кивает и встает с постели.

- Извини, я забыл наложить приглушающие чары, - Тео не проявлял внешне никаких эмоций, даже его сочувствие не считалось в голосе, хотя он искренне хотел. Правда привычка не раскрываться по-настоящему никому - давала о себе знать. Он порой и забывал, когда лицевые мышцы в последний раз напрягались от настоящей улыбки. Заставить его искренне рассмеяться могли лишь две женщины в жизни, одна из которых уже мертва. Тео ловил себя на мысли, что в коридорах школы еще недавно начал украдкой поглядывать за своей женой и в каких-то моментах восхищаться ее яркой искрой жизни. Это были мимолетные секунды, на которых часто его ловила лучшая подруга.

следующей ночью

Теодор неуютно сидел в бархатном кресле за столом приемного зала поместья Риддлов, поделив соседство с одной стороны со своим бывшим сокурсником - Малькольмом Мальсибером, а с другой неизвестной для него девушкой, имя которой даже умалчивалось. К ней обращались по кличке, а судя по акценту (неизвестно наигранному или настоящему), Тео делал вывод, что она из Ирландии, это вся информация, которой обладали волшебники вокруг.

Нотт уставше потирал переносицу, когда в зал вошла Дафна Гринграсс, нынешняя Мальсибер. Но Тео дернулся не из-за этого, а когда его сокурсник, видимо внезапно решивший соблюсти правила приличия, встал и уступил место своей жене, пододвинув стул, а сам остался стоять, закинув руки за спину в замок. Тео лишь краем глаза отметил окровавленные отметины и ссадины на ладонях. Ему показалось это странным, потому что Мальсибер хоть и ходил вечно в крови после любых заданий, потому что лез в самое пекло, но такие мелкие вещи, как царапины, которые можно залечить зельем или даже заклинанием, почти никогда не красовались на его коже. Не то чтобы Нотт наблюдал, попросту обладал талантом подмечания разных деталей, даже самых возможно ненужных.

Тео едва заметно улыбнулся Дафне, которая хоть и выглядела с иголочки, видно было ее уставший вид. Возможно это было заметно только ее лучшему другу. Во всяком случае он так надеялся.

Выслушав лаконичную тираду Маттео о том, как важно защищать магические поселения от нападения стай оборотней, Тео покидал поместье, надевав перчатки на руки и запрокидывая голову к небу. На улице стояла такая приятная прохлада, что выдыхая можно было увидеть маленький пар. Это приводило даже взрослого Нотта в восторг.

- У нас нет времени любоваться видами, Нотт, - с губ Мальса фамилия Тео слетала особенно язвительным тоном. Он закатил глаза и повернулся к своему напарнику по будущему дежурству. - Все твое чувство прекрасного, Малькольм, похоронено в твоей жене, - Тео поправил перчатки из драконьей кожи, покрытые тонким слоем специализированного масла и съязвил Мальсиберу, поравнявшемуся с ним на аллее высаженных белых роз.

Малькольм ничего не сказал и резко аппарировал отсюда, на что Нотт вздохнул, еще раз взглянув на ночное небо, и вслед аппарировал прочь из поместья, где не хотел задерживаться и минуты.

Магическое поселение встретило их вскриками женщин и мужчин, которые прижимали к себе детей, даже не только своих. Некоторые из них попали сюда по глупости, другие загремели за политику идущую вразрез с политикой страны. "Риддлов." Тео мысленно поправил себя самого, удобнее надевая маску на лицо. В отличии от своего напарника на ближайшие ночи, Нотт всегда носил маску на задания, получаемые от пожирателей смерти. Мальсибер упивался данной ему властью личного исполнителя воли братьев, а Тео не знал, когда последний раз делал то, что его радует. Кроме коротких встреч с лучшей подругой и женой, если они оставались наедине и иногда, начинали узнавать друг друга с разных сторон. Все остальное складывалось к выживанию, ухаживаниям за отцом, выполнением поручений пожирателей смерти. А также редкого увлечения артефакторикой, на которое почти не осталось времени.

Когда Тео был совсем маленьким, он думал, что взрослые могут позволить себе делать, если не все, что хотят, то хотя бы большую часть. По его мнению ошибались все, кто так считал, а маленькие дети склонны все идеализировать и делить на белое с черным.

- Здесь Пожиратели... - эхо нескольких голосов разлетались в разные стороны, когда Малькольм с Тео проходили мимо синего корпуса подростков магглорожденных. - Мальсибер, не только Пожиратели, - невысокий мальчишка блондин одернул девочку, то ли стараясь ее защитить от нас, то ли пугая еще сильнее, специально выделяя фамилию "цепного пса".

Теодор проходил мимо, внимательно осматривая территорию. Чаще всего он отключался от шума вокруг, чтобы сосредоточиться на задании и вмешивать чувства. Когда хладнокровно выполнял задания, потом понимал и оправдывал себя, что обходилось минимальными жертвами, но потом просыпался на руках Дафны, которая и сама нуждалась в поддержке, но оказывала помощь своему лучшему другу, всегда поглаживая по волосам и приговаривая, что все пройдет. Тео не прощал себе ошибок, возможно это только подогревало в нем такое отрицание происходящего и лично себя.

Мальсибер сбоку огрызнулся мальчику в лицо, который случайно попал в поле зрения. Тео также отметил, что тот был сегодня дерганней обычного. Нервный, с маньячной улыбкой на лице. Тео лишь надеялся, что все это его состояние не кричит о том, что тут пострадала его жена. Однако в голову к Мальсу он вряд ли когда либо залезет, но очень хотелось.

Единственное на что истерично в голове усмехнулся, когда рассуждал о сегодняшней миссии - это о факте, что рядом с Мальсом можно сдохнуть либо потому, что на него лично пойдет облава, либо по причине попадания под его заклинание. В остальных случаях все останутся скорее всего живы. Слабым Малькольм не назовешь. А вот не очень умным в определенных вопросах - наверное.

Не совсем разговорчивый Тео кивнул Мальсу в сторону леса, откуда исходил плотный туман и повернул за возвышающийся над ивой темный дом. Нотт осмотрелся вокруг, присев и найдя волчьи следы необычайно большого размера, свойственные оборотню.

- Они хаотичны, - вслух высказался Тео, проводя ладонью в перчатке по выемке когтей на следах. - Бегали быстро и вынюхивали, - Мальсибер закрыл собой лунный свет, который попадал на опушку дальше, и Тео невольно сощурился, глянув в кромешную тьму далее по их пути. - Свернули скорее всего налево, а дальше..., - он запнулся, выпрямился, поменяв позу и пошел по следу дальше. Тео прошептал нужное заклинание проведя рукой в воздухе. Ревелио стало первым заклинанием, которое Нотт выучил невербально и без помощи палочки. Это по его мнению был единственный плюс от общения с Риддлами. Они обучали беспалочковой сильной магии, а также ритуальной и темной. Что ни рассказывая о парне, но единственное можно было говорить с уверенностью, Нотт был увлечен тем, что любил, а также любопытен и обладал большой тягой к знаниям, поэтому не гнушался обучением даже от тех, кого яро ненавидел.

Следы образовали дикий хаос, подсвечиваясь небольшим свечением. Оборотни являлись магическими созданиями, поэтому и заклинание на обнаружение магии работало хорошо. Тео четко шел рядом с ними, стараясь не нарушать их, чтобы собрать, как можно больше информации. Однако, в какой-то момент следы стали обрываться. - Оборотни не могли просто обратиться обратно в людей, им явно помогли волшебники, - Тео обернулся на Мальсибера, который резко посмотрел в сторону треснувшей ветки.

- Блять Нотт, как очевидно, - Тео закатил глаза на эту реплику и вытащил из-за пояса свою волшебную палочку, при этом не подсвечивая привычным заклинанием тьму. Действовать, как можно тише было принятым решением, которое даже не обсудили. Возможно они с Мальсибером не так сильно отличались друг от друга.

[audio=https://forumstatic.ru/files/001b/ad/ff/79596.mp3]LORDE - Everybody Wants to Rule the World (Extended)[/audio]

- Диффиндо! – выкрикивает, сделав выпад вперед с палочкой, и ловко перекатывается за стоящий неподалеку деревянный воз, запряженный фестралом. Заклинание попадает в цель и, судя по всему, парень примерно ее возраста (это лишь предположение, ведь из-за маски Пожирателя Смерти сложно предугадать, кто перед ней) с мученическим воплем падает навзничь, израненный глубокими режущими порезами.

Сердце девочки замирает, сжимается, изливаясь кровью – застыв в секундной нерешительности, она даже ловит себя на мысли, что хочет помочь незнакомцу (а может он и вовсе бывший однокурсник?) – тому, кто пытался ее убить минутой ранее. Тому, кто не остановился, когда улицы деревушки заполнили душераздирающие крики женщин, детей и стариков, сгорающих заживо – запах горелой плоти отзывается тошнотой и болью в желудке. Джинни еще не раз проснется с таким же криком, рвущим голосовые связки, посреди ночи, сгорая живьем в своих кошмарах.

Пепел оседает на рыжие спутавшиеся слегка вьющиеся волосы,  дома Верхнего Хогсфилда охвачены стихийным пожаром, отражающимся в серо-голубых глазах. «Если магглы правы и ад существует, то он прямо здесь – в Хогсфилде», - тяжело дыша, думает Уизли (точнее, уже Нотт), судорожно оценивая обстановку. Они пробовали потушить пожар и с помощью «Глациус», и вызывали струи воды – ничего не помогло из-за мощности и стремительности распространения огня, а у них не хватает людей, чтобы одновременно сражаться и тушить. К сожалению, большинство жителей Верхнего Хогсфилда оказались безоружны перед стихийным пламенем – многие уже спали в своих постелях, когда все началось. Джинни видела, как волшебники в уже загоревшейся одежде выпрыгивают из окон верхних этажей своих домов, как матери на коленях молят в истерике помочь, ведь в охваченном огнем доме остались их спящие дети…   

Липкий пот стекает по всему телу девушки из-за жара пекла, в котором они с «орденовцами» оказались – их предали, заманив прямо в ловушку Пожирателей Смерти, для которых жизнь мирных жителей Верхнего Хогсфилда лишь разменная монета. Знают ли братья Риддлы – гребанные «короли» Магической Британии –  что сотворили этой ночью их «подопечные»?

Сквозь плотную пелену дыма Нотт (лучше уже пусть будет Уизли) не удается разглядеть, сколько «уродов» все еще продолжают бой с ними, препятствуя спасению мирных, но зато замечает, как многие из них аппарируют (они всегда превосходят численностью «орденовцев»), напоследок насылая воспламеняющиеся и взрывающиеся чары.

Джинни удобнее присела за телегой, своим импровизированным укрытием, цепко сжимая палочку и переводя рванное учащенное дыхание, растирая грудную клетку, в которой колотится сердце. В голове звенит, после оглушающего заклятия, брошенного в нее какой-то девчонкой – десятки колоколов эхом заполняют черепную коробку, распирая изнутри. Из пульсирующего болью носа сочится горячая струйка крови – девушка невольно облизывает пересохшие губы, сглатывая металлического привкуса слюну и, вытирает свежую кровь рукавом, размазывая ее по подбородку.

- Эпискеи, - едва слышно  хрипит, гундося, направив кончик волшебной палочки на переносицу, рука дрожит, а хруст вправляющихся костей заставляет поежиться – несмотря на то, что единственная дочь семейства Уизли уже привыкла к вечно сломанным костям, она каждый раз крепко жмурится, стискивая до скрежета зубы и сжимаясь изнутри. К тому же, Джинни Уизли-Нотт ненавидит использовать медицинские заклинания на самой себе. На других – пожалуйста, даже рука не дрогнет, но всякий раз, когда девчонка направляет палочку на саму себя, она с опаской ожидает того момента, когда лечебное заклинание вырвется наружу и убьет ее, а не излечит. Потому сейчас, бегло осмотрев кровоточащую рану на бедре, к которой неприятно липнет разорванная штанина орденовской формы – она решает, что с этим позже разберутся целители. Хотя, казалось бы, залечить рану на ноге – не так опасно для жизни, как вправлять сломанные кости – Уизли-Нотт с этим согласна, просто сломанный нос в сложившейся ситуации мешает и отвлекает больше, чем раненная нога.

Старается откашляться в попытке избавиться от удушливо-царапающего дискомфорта в горле, вызванного гарью – огонь испаряет остатки кислорода, а едкий дым разъедает слизистую глаз – девушка промачивает рукавом, вымазанного собственной кровью, кителя формы влажный лоб, растирая по нему следы сажи, крови и грязи.

Огненное кольцо сужается, редкие заклинания продолжают вспыхивать – значит, не все Пожиратели еще бежали. Джинни никогда себе в этом не признается, но она надеется, что здесь нет Теодора, что он не причастен к этим бесчеловечным зверствам – неужели, хочет верить, что он хороший?

Уизли-Нотт вздрагивает, отскочив от своего временного укрытия в тот момент, когда на деревянную повозку обрушивается пылающая ветка дерева. Джинни ошалело отползает подальше, дергано взмахнув своей палочкой:

- Релашио, -  хомут упряжки разваливается на части, освобождая запряженного в него фестрала до того, как пламя перебросится с телеги на него.

- Какое благородство, - раздается насмешливый тон совсем рядом – взгляд слезящихся из-за дыма серо-голубых глаз Джинни резко метнулся к источнику звука. Как она могла не заметить подошедшего?

- Арресто моментум! – девушка выпаливает первое, пришедшее в голову, заклинание, которое ее противник с успехом рикошетит и Джинни с тягучим осознанием понимает, что ее реакции и движения замедляются.   

– Упс, не повезло, - ей кажется, что он улыбается под этой чертовой маской – неужели, она последнее, что Джинни Уизли увидит перед смертью? – Твоя кровь, Джиневра, станет украшением…, - Пожиратель демонстративно поправляет шелковую белоснежную перчатку, «перебрав» длинными пальцами в воздухе – чистой воды позерство и глупость.

Но он так и не успевает произнести новое заклинание – вместо того, чтобы бежать, спасенное девчонкой Уизли-Нотт животное внезапно встает на дыбы, закрывая собой рыжеволосую, и со всего размаха бьет копытом нападающего, устрашающе взмахивая своими мощными перепончатыми крыльями «летучей мыши», поднимая пыль вокруг и разгоняя огонь. Волшебник падает, закричав от боли, но не мешкает, пытаясь увернуться от очередного удара… Правда, ничего не выходит – вороной конь, обтянутый тонкой шелковистой черной кожей, ударяет того копытом по маске, которая дает трещину. Пожиратель в слепую старается нашарить выроненную при падении волшебную палочку – фестрал бьет его по руке в белой шелковой перчатке копытом – хруст костей сопровождается громким болезненным стоном. Лошадь не дает тому возможности выбраться, продолжая колотить копытом по прочной маске Пожирателя. Джинни сидит в паре шагов от них, тяжело дыша и, продолжая сжимать выставленную вперед палочку, не зная как реагировать на происходящее перед ней.

Фестрал перестает бить по маске лишь тогда, когда та полностью рассыпается и девчонке даже кажется, что ей удается разглядеть в окровавленном лице, в которое частично встряли осколки разбитой маски Пожирателя, спасшей мальчишку от проломленного черепа – черты ее бывшего однокурсника Джеффри Пиритса. Конечно же! Как она могла не догадаться по белым шелковым перчаткам – таким же, как и у его отца – видимо, младший Пиритс далеко не ушел от щеголя-отца, который любит художественно пачкать свои перчатки кровью.

- Твою мать, разорви меня горгулья! – Джинни взвизгивает (неуместное ругательство) от шока, широко распахнув глаза и забывая, как дышать, когда чужая кровь обильно брызгает на нее – фестрал острыми клыками отрывает кусок плоти вместе с глазом от лица Пиритса. В ушах тарабанит давление, но девушка старательно прислушивается – парень все еще подает признаки жизни, его кровь (Уизли чувствует ее вкус на собственном языке) звонко устрашающе клокочет в глотке и, содрогнувшись в конвульсиях, он обмякает, затихнув. Проглотив, существо поворачивает «драконью» морду в сторону рыжеволосой, всматриваясь в нее белыми светящимися глазами без зрачков – Джинни даже кажется, что оно что-то пытается ей сказать [может быть, спасибо? или… чего расселась? я тебя спасал не для того, чтобы ты через минуту подохла], а после – беспечно возвращается к своей уже бездыханной добыче.

Громкий, заставляющий вздрогнуть и наконец-то отвлечься от увиденного, взрыв раскатом проходится по деревушке – земля под девушкой завибрировала. Она вскакивает на ноги, пошатнувшись из-за резкого движения и проглотив тошнотворный ком, срывается на бег, оказываясь среди «орденовцев» в смыкающемся кольце огня. 

- Возвращаемся на базу, - подставив к горлу палочку, усиливая громкость голоса, приказывает командир отряда Марлин МакКиннон. – Мы больше не можем ничем здесь помочь, - в голосе женщины надрывное сожаление – Марлин МакКиннон возненавидит себя потом за эту ночь, в ночных кошмарах вымаливая прощение, стоя на коленях перед детьми, касаясь их обугленных тел. Это пот стекает по ее щекам, смешиваясь с кровью и грязью, или слезы? Завтра ей придется вернуться сюда, чтобы собрать все тела: и павших «орденовцев» (детей, за которых она несет ответственность – как ей смотреть в глаза их родителей?), и убитых «пожирателей» (вызывает ли это в ней хотя бы толику радости? нет, ведь когда они снимут с них маски – скорее всего, увидят под ними лица таких же детей), и мирных (которых она не спасла сегодня). Марлин МакКиннон не будет думать о тех, чьи жизни она сегодня уберегла – она будет думать о том, что сделала недостаточно, ведь чувство вины, возникшее много лет назад, дожирает ее внутренности к тридцати девяти годам. 

Джинни сочувствует Марлин, ощущая всю тяжесть ее ответственности. МакКиннон ее командир, которого она уважает, которым восхищается, на которого ровняется… Она не раз ловила себя на мысли, что, несмотря на морщины, рано появившиеся на миловидном лице женщины под влиянием ужасов войны – Марлин МакКиннон все еще выглядит той девочкой, которую Уизли видела на старых колдографиях «орденовцев» - низкорослая худощавая с очаровательными ямочками на щеках. «Жаль, она так редко улыбается», - думает про себя девушка. Черный китель со вставками из кожи дракона и прикрепленная золотая брошь с полумесяцем, от которого полукругом внизу исходят лучи (эмблемы с таким же изображением украшают кителя ее отряда), придает ей строгости, подчеркивая статус Марлин МакКиннон в Ордене Феникса. 

- Помогите! Мама, мама, мама! Помоги! – детский визг заставляет Уизли заметаться вокруг своей оси в поисках источника – взгляд устремляется на горящий двухэтажный небольшой дом и девчонка, не раздумывая бросается в огонь, прикрывая лицо рукой.

- Уизли, стой! – рявкает ей в спину МакКиннон, но Джинни уже не слышит – балка за ее спиной с треском обрушивается, перекрывая путь в дом.

Жар от пламени невыносимый – все тело обливается потом, ей даже не удается открыть глаза, потому рыжеволосая девчонка передвигается вслепую, ориентируясь на не унимающийся детский крик – она благодарит Моргану за то, что у ребенка все еще остаются силы на это.

- Глациус, - с надеждой произносит, взмахнув палочкой, чтобы если уж не потушить, так заморозить бушующий пожар – помогает, но ненадолго.

Стараясь наступать на ступени осторожно, чтобы те не обвалились, Джинни продвигается на второй этаж, где наконец-то находит мальчишку – он надрывно рыдает от ожогов и зовет маму, тело которой лежит посреди комнаты – его дыхание прерывистое (вот-вот и потеряет сознание). Уизли-Нотт подхватывает мальчика на руки, но не успевает проскочить на лестницу – крыша в нескольких местах обваливается. Девушка начинает кашлять, давясь дымом. Пламя обжигает лицо.

- Глациус, - выдавливает сквозь душащий кашель – голова кружится, в глазах начинает темнеть от нехватки кислорода.

Хопок... Или ей это чудится? Кто-то жестко и цепко хватает ее за предплечье, а дальше темнота. Резкий вдох – свежий воздух словно разъедает легкие, а слезы текут по раскрасневшимся от жара щекам. Обмякшее тело мальчика падает с ее ослабевших рук перед ней. Джинни подползает к нему с трясущимися руками, наставив палочку на грудную клетку ребенка:

- Анапнео, - совсем севшим голосом хрипит, с мольбой глядя на умиротворенное, изувеченное ожогом, лицо мальчишки. – Анепнео, - отчаянно повторяет и наконец-то глубокий вдох малыша вызывает волну облегчения, которая обрушивается на ее плечи.

- Чтобы я не видела больше такого, - МакКиннон порывисто крепко обнимает рыжеволосую девчонку, прижимая к себе, словно собственную дочь и запыхавшись «отчитывает», стараясь придать голосу должной строгости, но в нем лишь слышится гордость и такое же облегчение, из-за которого сейчас всхлипывает Уизли-Нотт, поглаживая спасенного мальчика по волосам – она даже не замечает, как сильные ожоги покрыли тыльную сторону ее ладоней и пальцев. – Нам нужно возвращаться, - негромко проговаривает Марлин с болью глядя на полученные увечья девочки.

Собравшись с силами, Джинни поднимается на ноги, превозмогая всепоглощающую жгучую боль, а Марлин берет мальчика на руки прежде, чем аппарировать на одну из баз Ордена – она тоже не придает значения своей сломанной ноге. Во время аппарации в горящий дом женщина оказалась в ловушке из обвалившихся балок крыши, но увидев упавшую на колени задыхающуюся Уизли, прижимающую к своей груди мальчонку, нарочно сломала собственную кость, чтобы нога смогла вылезти из зажима. 

Приглушенный желтый свет неприятно режет покрасневшие от едкого дыма глаза – Джинни щурится, осматриваясь – часть ее отряда вернулись и уже получили медицинскую помощь, часть… Она не хочет сейчас об этому думать, потому мотает больной головой, отгоняя непрошенные мысли. Краем глаза девушка замечает, как к Марлин быстрым шагом подходит Фабиан, дядя Джинни, и мягко обнимает, шепнув на ухо своей жене «тебя ждет Муди», которая передает спасенного мальчонку орденовским целителям, а сама хромая направляется в сторону импровизированного «кабинета» главы Ордена.

- Рад, что вы в порядке, - Фабиан также мягко и осторожно обнимает племянницу, стараясь не задеть ее увечья, и мягко чмокнув в макушку. – Ужас, Джинни, воняешь как козявки тролля, - добродушно смеется, наигранно морщась. - Будь я на месте твоих родителей – уже бы давно запер тебя под семью замками. 

- То-то твоя дочь в аврорате, - подначивает в ответ, усмехнувшись, но сразу же пожалев об этом – острая боль полоснула по щеке.

- Маленькая язва, - закатывает глаза, усаживая ее на кушетку, подозвав к ним свободную девушку-целителя – вроде бы ту зовут Эмбер и она частенько засматривается на старшего брата Джинни – Фреда. Она, как и все юные целители, влюбилась в храброго воюющего орденовца – некоторые вообще что-то вроде знаменитостей местного масштаба, чем нагло пользуются, затаскивая невинных девочек-идеалисток в постель. – Постарайся не умереть, пока меня не будет, - все также мягко ерошит ее волосы, путая их.

- Береги себя, - сморщившись от зудящего жжения, Джинни «салютует» ему двумя обожжёнными пальцами прежде, чем брат мамы скроется за ширмой.

Русоволосая девушка-медсестра смешивает, судя по запаху, рябиновый отвар и оранжевого цвета противоожоговую мазь в глубокой металлической миске и ставит на прикроватную тумбочку, заставив Джинни опустить свои обожженные ладони в раствор – адская боль мгновенно пронзила до темноты в глазах, заставляя зажмуриться – обильный ледяной пот покрыл все тело. Вода зашипела, касаясь кровоточащих ран с облезлой кожей, которые под воздействием раствора вспенились волдырями, отвратительно лопаясь. Уизли-Нотт не сдерживает болезненного мычания, с усилием заставляя себя не выдернуть руки раньше времени, пока целительница залечивает с помощью заклинания ее рану на бедре и просит выпить целебную настойку, которая поможет с внутренними повреждениями. Спустя еще несколько мучительных минут, Эмбер наконец-то аккуратно берет ее ладони в свои и, смазав обильным слоем жирной мази, взмахом палочки заматывает бинтами. Тоже самое она проделывает с оставшимися, не такими тяжелыми, ожогами чуть выше локтя левой руки и ниже локтя право руки, на правой голени.

Нервозно разглаживая складки на белом фартуке, под которым серо-голубое длинное платье с белым воротничком, а русые волосы спрятаны под белой косынкой, смущенно поглядывает: 

- Как себя чувствует Фред? – наконец-то задает тревожащий ее вопрос, смазывая ожог на веснушчатом лице рыжеволосой девушки.

Джинни озадаченно с искренним непониманием смотрит на целительницу, стараясь понять суть вопроса. Наверное, Эмбер принимает затянувшееся молчание за заторможенность реакции, потому спешит объясниться:

- Я слышала, что сегодня его серьезно ранили на задании и…, - не договаривает, неловко замолкнув.

А у Джинни перехватывает дыхание, раздражая и без того все еще саднящее горло, сердце обрывается, тяжелым булыжником падая в пропасть. 

- Что? – это и все, что она способна выдохнуть – мысли хаотично бьются одна об одну, носятся по черепной коробке, заставляя паниковать.

- Ты не знала? – ахает Эмбер, всплеснув руками, а Уизли-Нотт уже вскакивает на ноги.

- Где он? – не рассчитав тон голоса, рявкает рыжеволосая, воззрившись на ни в чем неповинную целительницу.

- Я не… - запинается та, а после – на выдохе все же продолжает: - Его не доставляли к нам – насколько мне известно, твою маму из-за этого отпустили с ночной смены.

Точно! Молли Уизли должна была быть сегодня здесь – как только Джинни не обратила внимания на ее отсутствие? «И почему Фабиан ничего не сказал?», - колючий обидный вопрос застревает в глотке.     

Дальше девушка не слушает, она быстрым шагом пересекает базу и выходит за ее пределы, слыша взволнованное Эмбер «тебе лучше не аппарировать». Конечно, ей плевать на предостережение – что-то случилось с братом. Если бы это было что-то не серьезное, то маму бы не снимали с дежурства. Мучительное неведение заставляет терзать губы, пока Уизли-Нотт останавливается, заставляя себя сконцентрироваться на перемещении собственного тела в Оттери-Сент-Кэчпоул – не хватало, чтобы ее еще расщепило.

- Мам! – Джинни врывается в «Нору», впуская вслед за собой промозглый холодный ветер – открытая дверь не перестает биться о стену, раскачиваемая на скрипучих петлях созданным сквозняком. Джинни и сама похожа на осенний ветер, который завывает, подобно колотящемуся страху внутри нее, нарастающей панике: «пожалуйста, пусть все будет в порядке». - Мама! – еще громче выкрикивает, срывающимся до хрипоты голосом – он, словно острые лезвия кинжалов ее мужа, разрезает плотную осязаемую тишину обычно гудящего веселыми голосами дома. Нервозность пробирается под кожу тысячами маленьких иголок. Скачущее в ушах сердцебиение, вызывает давящую распирающую головную боль и тошноту – все еще последствия оглушающего заклинания дают о себе знать. – Мам, ты где? – девушка взбегает по ступеням, мечется по этажам – мокрые растрепанные волосы липнут к грязному лицу, пальцы стальной хваткой сжимают волшебную палочку, выставленную перед собой. Бегом возвращается на первый этаж, замирая перед большими часами, похожими на ходики, на которых вместо времени указывается местонахождение каждого члена семьи – бесполезно изобретение в нынешнее время, ведь они постоянно показывают «смертельная опасность», где бы ты ни был. Девушка судорожно скачет вниманием по стрелкам: потускневшая колдография Артура Уизли на навсегда застывшей стрелке заставляет Джинни вздрогнуть с замиранием сердца, внимание переключается на стрелку мамы – «смертельная опасность», а рядом стрелка остальных членов семьи, кроме…

- Фреда! – с облегчением и радостью взвизгивает рыжеволосая, уставившись на отметку «дом». – Дом, -  негромко повторяет и резко разворачивается. – Фред! – зовет в надежде, что он отзовется, но вокруг стоит звенящая тишина и лишь скрипящая дверь бьется о стену.

Недолго думая, Джинни спускается в подвал, скрытый защитными и заглушающими чарами – может, он там? Медленно спускается по скрипучим ступеням, выставив перед собой палочку.

- Глиссео, - доносится негромкое с самого низа и Джинни внезапно падает, ударяясь головой и проезжаясь оголившейся спиной из-за задравшегося кителя по ступенькам, которые превратились в крутую горку.

Тяжело дыша и постанывая от боли не до конца заживших увечий, девушка глядит в потолок, дезориентированная произошедшим.

- Черт, Джинни, твою мать! А если бы я тебя убила?! - раздается над ней сердитый голос той, кого она меньше всего ожидала застать здесь. Или она слишком сильно ударилась головой и ей вдруг мерещиться любовница/лучшая подруга мужа? Но нет, над ней действительно склонилась, как всегда, выглядящая безупречно, Дафна Гринграсс, помогая подняться на ноги. – Что ты здесь делаешь? – не унимается блондинка, оглядывая не самый здоровый вид девушки, и касается подушечкой пальца, мягко проводя по кровоточащей царапине на лбу Джинни, не вербально залечивая маленькую ранку и надеясь унять головную боль.

- Это что я здесь делаю?! – опешив, взрывается Уизли-Нотт, откинув руку Дафны от себя. – Это мой дом! Где моя… – вдруг она осекается, в ужасе отшатнувшись – те вопли, которые она слышала сегодня в Верхнем Хогсфилде, ничто в сравнении с тем, какой крик заполнил все подвальное помещение – не человеческий, гортанный и леденящий душу.

Дафна бросилась вглубь комнаты, падая на колени перед небольшой односпальной сетчатой кроватью, крепко сжимая ладонь Фреда Уизли, бьющегося в конвульсиях агонии, а вторую свою руку с нажимом кладет на лоб парня – ментальная целебная магия, успокаивающая, обволакивающая теплом – это то немногое, чему научил ее Маттео Риддл за последние годы.     

- Фред, - нежно зовет она его, поглаживая по влажному лбу, концентрируясь на собственной магии, струящейся внутри, подавляя его конвульсии. – Фред, - зазывая, повторяет – он должен, обязан, «схватиться» за ее голос, чтобы все получилось, чтобы она снова смогла вывести его из кошмаров. – Фред, - склоняется над ним, мягко касаясь губ своими, а Джинни ошарашенно смотрит на это, не понимая, что происходит. – Побудь со мной, - шепчет, обжигая его собственным дыханием, когда веки Фреда задрожали, и он задышал ровнее. – Останься, малыш, - срывается с языка то, как она бы обращалась лишь к одному человеку - прикладывает ладонь к центру грудной клетки, где сердце, замедляя его. 

- Что с ним? – обеспокоенно спрашивает Джинни, присаживаясь рядом. – Что ты с ним делаешь?

- Проклятие, - устало вздыхает Гринграсс, когда новая волна приступа сковывается тело долговязого парня. – Пожалуйста, Фред, - умоляюще зовет, представляя, как внутри его сознания золотистая шелковистая веревка обволакивает его, ведет на ее голос – на свет из ужасающей тьмы. – Побудь со мной.

- Это ты…? – рыжеволосая сама не верит, что спрашивает об этом, но это же Дафна Гринграсс… ныне Мальсибер. Та, кто с одиннадцати лет была помолвлена с известным Пожирателем Августом Руквудом. Не то, чтобы Джинни мыслила ярлыками, но…

- Если бы это была я, то твоя мать меня бы уже убила и по кускам скормила авгурею, - издает смешок, покосившись на рыжеволосую девчонку и устало потирает шею, а Джинни сглатывает рвотный ком, вспомнив, как сегодня фестрал разодрал на ее глазах Пиритса. – Когда до тебя дойдет, Уизли, что я не против тебя? – вскидывает вопросительно брови, и возвращает всю свою концентрацию к старшему брату жены ее лучшего друга – любви всей ее жизни – гребанный Теодор Нотт, из-за которого она не могла допустить, чтобы хоть один Уизли пострадал. – Фред, милый… - снова нежно и ласково тянет, целуя его губы, всматриваясь в полуприкрытые глаза, в которых наконец-то проблескивает слабое осознание.     
 
- Где мама? - заметив мамин шарф у изголовья Фреда, спрашивает Джинни, аккуратно присаживаясь в ногах брата. – Он будет жить? – сглатывает, откусывая корочку с губы.
   
- Пошла за мадам Роршерх, - целительница, которая живет в этой маленькой деревушке, разбирающаяся в проклятиях – так сказала миссис Уизли. – Мне уже давно пора было вернуться, - дергает уголком губы – Дафна слишком задержалась. 
 
- Но ты ведь ему помогаешь, - возражает Джинни, подавляя накатывающую усталость, после сегодняшнего дня.

- Я не даю его мозгам поджариться, - поджав губы, неопределенно пожимает плечами. – Но я не могу его вылечить.

Снова возвращает все свое внимание к Фреду, которого ей удается удерживать на поверхности сознания – парень моргает, хмурясь – Джинни даже кажется, что он приходит в себя, его взгляд становиться осознанным. А потом он делает то, из-за чего младшая сестра его будет подкалывать до конца дней своих – Фред расплывается в улыбке, влюбленной дурной улыбке:

- Если я умер, то мне нравится такой загробный мир, - сдавленно произносит он осипшим голосом, глядя прямо в зеленые глаза Гринграсс. – Или ты пришла добить меня? Я готов, – вместо ожидания ответа, он слабо поддается вперед, целуя те губы, которые все еще снятся ему в хороших снах – Дафна не решается отстраниться, прервать, ведь лишь благодаря их связи, она держит его здесь, а не отпускает в лапы ужасающего проклятья.

Джинни, находящаяся в еще большем ступоре, прочищает горло, привлекая их внимание к себе, подумав о бедной влюбленной Эмбер – Фред совсем не реагирует, а Дафна вздрагивает от резкого хлопка двери, метнув взгляд к выходу, как и Джинни, вскочившая со своего места. Суетящаяся Молли Уизли и худощавая престарелая мадам Роршер спускаются по вернувшимся в нормальный вид ступеням.

- Джинни, дорогая! – Молли заключает дочь в крепкие материнские объятия со слезящимися глазами. – Что ты здесь делаешь, милая? – она целует дочь в щеки и снова притягивает к себе – в груди у новоиспеченной Мальсибер щемит до боли.

Дафна никогда не чувствовала таких материнских объятий, какие дарует своим детям Молли Уизли. Единственная женщина, которая обнимала ее, вытирала горячие слезы – мертва. Мама Тео, по которой она скорбит до сих пор. Девушка сглатывает болезненный ком в горле, отводя взгляд в сторону, пряча ото всех свои эмоции, но пальцы, почти не замечающего ничего вокруг Фреда, касаются ее пальцев – он чувствует тоже, что и она сейчас. Мягко улыбается ему прежде, чем парень снова уходит в глубокий сон – пока мирный, но она знает, что это ненадолго – скоро его сознание охватит агония ужаса. 
 
- Так это вы та юная леди, что спасла нашего Фредди? – добродушно лепечет целительница, беря Дафну за руки. – Расскажите мне, что случилось?

Светловолосая девушка сразу же выпрямляется, возвышаясь над женщиной в своих бежевых туфлях-лодочках на шпильке, а Джинни в очередной раз подмечает тот факт, что Дафна Гринграсс всегда выглядит безупречно. На ней двубортное коричневое мини-платье в мелкую клетку из шерсти с эффектом накидки и кожаным поясом, подчеркивающим ее тонкую талию, волосы уложены в локоны, подвитые наружу от лица, губы покрыты алой помадой. Интересно, если Дафна окажется в эпицентре сражения – она также будет выглядеть? Пока это Джинни не доводилось проверить, но сама она, чаще всего, после заданий Ордена, выглядит, как сейчас – разодранные штаны, перекосившийся китель, растрепанные влажные спутанные рыжие волосы, обработанные и перебинтованные раны, кровь и грязь под ногтями.   

Дафна в подробностях пересказывает то, что произошло с Фредом, выдвинув свое собственное предположение касательно проклятия, а после быстро попрощалась со всеми – Джинни вызвалась проводить девушку.

- Спасибо, - искренне благодарит, устало улыбнувшись.

- Береги себя, Джинни…, - мягко произносит Дафна и, помедлив, добавляет: - Нотт, - повернувшись к девушке и ободряюще сжав ее ладонь, вкладывает в нее клочок бумажки, после чего склоняется к уху Джиневры. – Я все сказала Фреду, но если он не придет в себя – все здесь, - быстро шепчет и отстраняется, быстрым шагом покидая дом Уизли, откуда аппарирует к поместью Риддлов.

Джинни остается в замешательстве, опустив взгляд на пергамент в своей ладони – разворачивает его, пробежав глазами по ровным буковкам, складывающихся в предложение: «Возможно, завтра вечером оборотни нападут на один из концлагерей – у Ордена есть возможность, пока все будут заняты оборотнями, вытащить людей». Стоило Уизли-Нотт дочитать, как пергамент самовоспламеняется, рассыпаясь в руках девушки. Она хмурит брови, терзая зубами нижнюю губу, обдумывая полученную информации. Неужели, Дафна Гринграсс, точнее Мальсибер, двойной агент?

Джинни посылает патронус в Орден командиру своего отряда, а сама, удостоверившись в стабильности состояния Фреда, тысячу раз извинившись перед мамой за то, что не может остаться (она чертовски устала), отправляется в поместье Ноттов – ее новый дом.  Кто бы мог подумать, что она выйдет замуж за такого, как Теодор Нотт? Если честно, никто – вся Магическая Британия стояла на ушах, когда газеты сообщили об их помолвке – наверняка, не одна чистокровная леди тогда рвали и метали в бешенстве. Чистокровный мальчик Нотт, загадочный слизеринец и завидный жених, обручился с предательницей крови Уизли – какой скандал.

Все, чего ей хочется сейчас – это принять ванну с каким-нибудь цитрусовым наполнителем и расслабляющим бальзамом, стянув с себя липнущую грязную униформу, а потом закутаться в шелковый халат и уснуть под тяжелым теплым одеялом – Джинни не сдерживает смешок, ловя себя на мысли, что, кажется, привыкает к статусу жены чистокровного волшебника. Когда бы она еще надела шелковый халат и расхаживала в нем по поместью?

Она не просит домовых наполнить ее ванну, хотя они появляются перед ней стоит ей оказаться в комнате. Джинни справляется сама с помощью магии, хотя признает, что у эльфов цитрусовый наполнитель вышел бы куда лучше. Единственное, на чем им удалось настоять – это ужин, который тут же появился на съемном столике в ванной – ее любимый шоколадный пирог, девушка даже запросила чай из мелиссы, в который добавила несколько капель зелья для сна без сновидений и умиротворяющий бальзам. С удивлением Джинни обнаружила то, с каким аппетитом она поглощает десерт, растворяясь в теплой ванне с целебной пеной, которая мягко обволакивает ее почти зажившие увечья.

Она и не заметила, как дремота овладела ей.

Резкий пронзительный крик заставляет Джинни встрепенуться, широко распахнув глаза и разливая воду за края ванной. Она уснула. Сначала ей кажется, что это она сама кричала во сне, но вопль повторился. Обеспокоенная девушка выбралась из ванной, насухо вытершись, и завернувшись в мягкий шелковый халат цвета морской волны, выходит за пределы своей спальни – подмечает, что в камине разведен огонь и в комнате тепло – скорее всего, домовики позаботились о ней. 

«Они и, правда, настойчивы», - усмехается девушка, пробираясь по коридорам поместья, в которых царит полумрак, ориентируясь по источнику звука. Наконец-то она добирается до спальни Нотта-старшего, сонно заглядывая вовнутрь – ему становится все хуже. Джинни сглатывает, сочувствующе посмотрев на своего супруга. Она мнется на пороге, не зная, что должна делать, ведь они с Тео все еще не настолько близки, пусть и стараются узнавать друг друга ближе.

- Все в порядке, - со слабой улыбкой заявляет она на его извинения. – Если захочешь поговорить – ты знаешь, где меня найти, - поглаживает того по плечу – редкие мгновения прикосновений между ними, редкие моменті разговоров - не так давно Джинни решила, что постарается уанать Нотта лучше, даст им шанс хотя бы подружиться - вот она, Джинни, делает шаг к нему навстречу. – Доброй ночи, Тео, - добавляет, коснувшись губами его щеки.

//

Джинни входит на базу Ордена Феникса как раз в тот момент, когда ее отряд собирается вокруг разложенной на столе карты – Фабиан с Марлин во главе стола, рассказывают, кто и где должен оказаться, после аппарации.

- По данным нашей разведки, сведения, которые передала вчера нам Джин – верны. Судя по последним активностям оборотней и лунным календарем – они нападут сегодня, а это значит, что у нас есть шанс проникнуть в лагерь и освободить детей, пока эти козлы будут заняты волками, - заканчивает Марлин, а Фабиан объявляет общий сбор для разработки и обсуждения плана.

//

Джинни оказывается в темном непроглядном лесу, освещающемся вспышками заклинаний. Не давая возможности сориентироваться, кто-то хватает ее за шиворот и откидывает назад – взгляд, привыкающий к темноте, заметался, пока не уперся в Марлин МакКиннон, которая приложила указательный палец к губам – один из Пожирателей проходит мимо них.

Среди звуков и вспышек аппарации ее отряда, рыжеволосая девчонка различает призывной вой волков, разносящийся устрашающим эхом по лесу. Раздается резкий звонкий пронзительный вскрик – Марлин срывается с места на источник звука. Что, если это кто-то из ее отряда? 

- Сколько же их здесь? – Джинни шепотом вопрошает в никуда, привставая на полусогнутых ногах и, выставив перед собой палочку, старается незаметно передвигаться.

- Я блять нихера не понимаю! Вам проблем мало?!– заслышав знакомый голос, девушка быстро прячется за деревом – «Мальсибер» - неужели, и Дафна устроила засаду «орденовцам»? Разве она могла так поступить?

«Могла», - Уизли-Нотт мотает головой, стараясь избавиться от навязчивых мыслей, стальной хваткой сжимая палочку, но прежде, чем выйти из своего укрытия, подносит ее кончик к лицу, создавая плетеную маску на пол лица. 
   
Она собирается выпустить жалящее заклинание в Мальсибера, но с левой стороны на нее внезапно прыгает подобравшийся и, судя по всему, оголодавший оборотень.

- Депульсо! – выкрикивает девушка, отбрасывая от себя волка, который перекрутившись кубарем заскулил, но быстро вскочил обратно на лапы. – Да какого хрена, - ругается Джинни, бегом пятясь назад, выпуская одно заклинание за другим. – Редукто! – выкрикивает она в тот самый момент, когда еще один оборотень предпринимает попытку прыгнуть – его внутренности разлетаются по округе, попадая во всех, кто находится рядом.

Джинни резко оборачивается, осознавая, что подошла практически вплотную к Мальсиберу и Пожирателю в маске, которые теперь покрыты кровью и кишками, взорванного ею оборотня и, может она поняла бы критичность ситуации, если бы на них троих со всех сторон не наступала стая волков – как минимум, семь взрослых особей.   

- Какая ирония, - бросает беглый взгляд на Мальсибера, сглотнув подступившую желчь, и взмахивает волшебной палочкой, превращая половину оборотня в камень, после чего посматривает на второго Пожирателя, встречаясь с ним глазами – внутри все обрывается (может ей показалось?). – Дважды ирония, - бубнит уже себе под нос – Джинни Уизли-Нотт стоит спиной к спине с двумя пожирателями – вопрос, как скоро они решат убить ее, перестав отбиваться от наступающих оборотней? – Фумос, - проговаривает, создавая дымовую завесу между ними и волками, а после несколько раз выкрикивает, старясь попасть в несколько целей сразу дезориентирующим заклятием: - Конфундус!   
   
- Вы должны сдохнуть, мрази! – яркая вспышка сопровождается яростным криком ненависти, пусть нападающего и не видно из-за дыма, вызванного ей – Джинни от неожиданности, рефлекторно отражает заклинание, рикошетя его, судя по всему, в «орденовца» - она отвлекается и не замечает, как когти волка рвут кожу ее руки – девушка вскрикивает.